Здесь курят - Страница 77

К оглавлению

– Да, Ник? – и у этого тон изменился. Что они там, в Академии, фреона все надышались?

– Меня интересует, что ты сказал Капитану. Он предложил мне нанять адвоката и уйти в отпуск.

БР откашлялся.

– Я счел себя обязанным посвятить его в эту историю с ФБР.

– Понятно. Что-нибудь еще ты ему рассказал?

– Только то, что я знаю.

– А что ты знаешь?

– Что ФБР проявляет к тебе горячий интерес. По правде сказать, я уже нанял для тебя Стива Карлински…

– О господи!

– Слушай, Ник, они сегодня опять приходили. В Академии начались разговоры. Я считаю, что в такой ситуации нам не помешают советы хорошего адвоката.

– Чего они на сей раз хотели?

– Ник, я не уверен, что имею право обсуждать это с тобой.

– Как это?

– Для твоей же безопасности. И, если честно, я обязан также думать о добром имени Академии.

Ник нажал кнопку вызова стюардессы.

– Вы умеете смешивать водку «Негрони»?

– Разумеется, нет! – радостно отрапортовала она.

– Чего я решительно не понимаю, – сказал на следующее утро Стив Карлински (Ник сидел в его кабинете, по стенам которого висело множество фотографий, изображающих Стива в обществе разного рода знаменитостей), – так это почему вы прождали столько времени, прежде чем обратиться ко мне.

Карлински был высок, сухопар, в близко посаженных глазах его, казалось, навек застыло изумление. Все в нем было серо, за вычетом яркого, небрежно завязанного шелкового галстука, какой в его мире почитается, наверное, атрибутом беспутного гульки. Говорили, что единственной его страстью, если не считать почасовой оплаты, были вина, которые он, впрочем, не пил, а коллекционировал. Карлински был высок, сухопар, в близко посаженных глазах его, казалось, навек застыло изумление. Все в нем было серо, за вычетом яркого, небрежно завязанного шелкового галстука, какой в его мире почитается, наверное, атрибутом беспутного гульки. Говорили, что единственной его страстью, если не считать почасовой оплаты, были вина, которые он, впрочем, не пил, а коллекционировал.

– Я к вам вообще не обращался, – сказал Ник. – И при чем тут опухоль?

– Простите. Я был бестактен. При вашей работе вы наверняка слышите об опухолях куда больше, чем вам хотелось бы. Итак, расскажите мне все. Чем больше я буду знать, тем больше от меня будет проку. Это походило на сеанс психотерапии, только подороже, 450 долларов в час. Психоаналитиком Карлински оказался первоклассным. Сам он не произнес ни единого слова. И лишь когда Ник закончил, сказал:

– Хоть я ни за что не позволил бы вам впустить к себе агентов ФБР без ордера на обыск, я, в определенном смысле, рад, что вы так поступили. Теперь, когда придет время, мы сможем использовать это против них.

– Какое еще время? – спросил Ник.

– Черные дни. Хотите закурить? Сам я никогда не курил, но, честно говоря, считаю, что в последнее время анти-табачное лобби слишком много себе позволяет.

– После того случая я курить не могу, – сказал Ник.

– И это мы тоже сумеем использовать. С учетом ваших служебных обязанностей, это равносильно утрате трудоспособности. Так, а теперь возвращайтесь на работу и, если к вам снова нагрянут агенты ФБР, сделайте милость, тут же позвоните мне. Я тем временем тоже позвоню в два-три места и попытаюсь кое-что выяснить. Ну что же, неплохо, думал Ник, шагая к Академии, отделенной от офиса Карлински тремя кварталами. Вполне порядочный, разумный человек. Едва он вошел в свой кабинет, как туда же влетела Гэзел, держа в руках листок с телефонным номером.

– Хизер Холлуэй, «Мун», СРОЧНО!!!

– Хизер? Ник.

– Ник, у тебя есть время? Хорошо, насколько я понимаю, ты нанял Стива Карлински? Алло?

– Я слушаю.

– Мне нужен твой комментарий. Ник?

– Я слушаю, слушаю.

– По-твоему, это комментарий? Думай, думай.

– Почему ты так решила? Здорово придумал…

– Ты провел в его офисе целый час. Ах он сукин сын!

– Да, – сказал Ник, поняв, что отвертеться ему не удастся, – провел, но мы обсуждали вопросы, связанные с АТИ, говорить о которых я с тобой не вправе.

Он услышал, как пальцы Хизер – которым могло бы найтись и лучшее применение – защелкали по клавишам, записывая его слова.

– То есть о расследовании, которое ведет ФБР? – спросила Хизер.

– Ты имеешь в виду столь бездарно затянувшееся следствие по делу о моем похищении и пытках?

Щелк-щелк-щелк-щелк.

– То есть ты отрицаешь, что Стива Карлински наняли, чтобы он представлял тебя в деле о твоем недавнем исчезновении и появлении на Эспланаде обклеенным никотиновыми пластырями?

– Браво, очень умело составленный вопрос.

– Ну брось, Ник, это же я.

– Я полагаю, за всем этим стоит Ортолан Финистер.

– Что?

– Честно говоря, – голосом уставшего от жизни человека произнес Ник, – я не думал, что он падет так низко.

– Господи боже, о чем ты?

– О том, что он использует ФБР для сведения личных счетов, одновременно пытаясь отвлечь внимание общества от подлинной проблемы, каковой является вермонтский сыр. Я нахожу все это очень печальным. Печальным для Вермонта, печальным для Сената США, печальным для всех приверженцев истины.

Ник разглядывал «доктора Лаки», гадая, каким боком выйдет ему только что запущенная утка, когда появился Свен с набросками нового предупредительного ярлыка. Хоть от дурных мыслей отвлек, и на том спасибо.

– Задача нам была поставлена сложная, – сказал Свен, расстегивая молнию бордово-черной замшевой папки, – но такие нам по душе. С тобой все в порядке? Ты какой-то бледный.

– Все нормально. Ну, так что ты принес?

– Давай начнем с самого начала, – Свен извлек на свет увеличенное фото пачки «Смертельных». – Концепция, как ты правильно сказал, блестящая. И дальновидная. Сомневаюсь, что изготовителям «Смертельных» серьезно угрожает законопроект Финистера. Ну ладно. Мы попробовали два разных подхода, приняв во внимание содержащиеся в законопроекте требования к размерам ярлыка, его расположению на пачке и так далее и тому подобное. Чтобы не путаться, мы присвоили им имена. Первый называется «Зеленым Роджером». Свен вытащил пачку «Мальборо», на узкой стороне которой красовался светло-зеленый череп с костями.